Одним из часто задаваемых мне вопросов, когда тема затрагивает эту новую противораковую терапию, является тот, который касается начала, первых моментов, когда я выдвинул идею, что рак является грибком, а также  причины или случаи, которые привели меня к отстранению от официальной онкологии.
Все началось с вводных уроков гистологии, когда при словах профессора, который описывал опухоль как страшный и таинственный монстр, я почувствовал, реакцию гордости, которую чувствует когда бросают вызов: никто не может справиться со мной – звучало в моей голове предупреждение рака – потому что я не нахожусь в пределах досягаемости ваших умов.

В тот момент я начал войну, мою личную войну против рака, осознавая, что я смогу выиграть её только если направлю на это все мои ресурсы и умственные энергии, сознательно и подсознательно, в правильном направлении, которое могло быть определено, на мой взгляд, только как критическое отношение в связи с официальными концепциями, которые основаны на многих «если» и немногих «уверенностях».
Наибольшее усилие, таким образом, было направленно, прежде всего, на приобретение знаний, необходимых для исследований, и в то же время был необходим критический анализ того, что я изучал; то есть, принимать во внимание, что все это вполне может быть ложным.

Так прошли годы, так укреплялись мои убеждения, особенно после того, как в больничных палатах, я понял, что медицина была не в состоянии решить не только проблему рака, но и большинства других болезней, которые и сегодня, к сожалению, кроме отраслевой эффективности в лечении специфических симптомов, не в состоянии принести решительную пользу. В этот список мы можем включить гипертонию, диабет, эпилепсию, псориаз, астму, артрит, болезнь Крона и другие.

Помимо недоверия к эффективности медицины, время и клинический опыт навели на мою душу бремя страданий, которое я с трудом терпел и которое обострялось каждый раз при виде безнадежного случая, у меня случался экзистенциальный кризис, что сначала толкал меня к бегству, но вскоре после этого убеждал меня остаться, бороться для того, чтобы понять, найти новые решения.

Постепенно, во время бесконечных часов в детской онкологии университета, где я работал, чтобы завершить диссертацию, мой ум начинал вырываться; отвлекаться. И, в результате, я почти не замечал пациентов, родственников, преподавателей, коллег, медсестер, людей: я чувствовал себя абсолютно чужим по отношению к этой системе, которую я чувствовал и считал полностью безнадежной.
И я задавал себе вопрос: а профессия, университетская карьера, социальное положение, куда они приведут?

В конце концов, было бы трудно жить только идеями, особенно в медицинском мире, где пространства сокращались с каждым днем до исчерпания какого либо варианта достойной работы.

С другой стороны, не то чтобы университетская среда привлекала меня особо: на самом деле, я ее ощущал как отталкивающую и неразрывную массу, и которая препятствовала достижению любой научной цели, где лучшие интеллектуальные и личные ресурсы могли только быть отвлеченными от науки, и направленными на поверхностные и не имеющие значения тематики.

Дорога была обозначена: я оставил факультет медицины, и поступил на курс физики, на который я ходил в течение нескольких лет, для того чтобы приобрести более научный менталитет и для того чтобы попасть в те бесконечно малые планы исследований, которые на тот момент мне казалось, должны были быть проверены более подробно.
В то же время, я начал оглядываться и обращать внимание на другие медицинские реальности, с теми альтернативными препаратами, которые официальная медицина высмеивала, и у которых было много почитателей, особенно среди тех пациентов, которые не могли переносить агрессивные терапевтические методы.

Опыт за опытом, я понимал, что смысл существования этих альтернативных направлений заключается именно в неспособности традиционной медицины решать проблемы пациентов, которые получали, напротив, большую пользу от тех направлений медицины, которые проводили обследования и лечили  комплексно, а не только с ограниченными симптоматологическими средствами.

Именно при натуропатическом лечении, у меня возникла идея о том, что причинной рака является грибковая инфекция. Когда я лечил пациента, страдающего от псориаза с использованием солей, я понял, что они имели эффект потому что разрушали что-то, и этим что-то и были грибки.

С этого открытия мой ум указал мне путь, который привел бы меня к решению, которое я так долго ждал: если псориаз, неизлечимая болезнь, вызывается грибком, другая неизлечимая болезнь, то есть рак, также может быть вызван грибком.

C этого и начинались все мои опыты, эксперименты, проверочные испытания и результаты которые принесли мне большое профессиональное удовлетворение и которые позволили мне разработать очень эффективный метод лечения против опухолевых масс, то есть против грибковых колоний.

После предположения о роли грибков в опухолевой пролиферации,  встала проблема о том, как же атаковать их в глубине тканей, потому как там не представлялось возможным использовать слишком сильные соли.
Тогда мне пришло в голову то, что при кандидозе ротоглотки у грудничков, бикарбонат натрия был самым быстрым и мощным оружием, способным устранить заболевание в три-четыре дня.
При внутривенном и пероральном введении высоких концентраций, я сказал себе, что смог бы получить тот же результат, и именно так, я начал мои испытания и эксперименты, которые сразу же дали мне ощутимые результаты.

Среди тех, которых я лечил, один из первых пациентов, ребенок 11 лет, сразу же дал мне понять, что я нахожусь на верном пути.
Ребенок прибыл в коме в педиатрической гематологии вокруг 11:30  утра, с историей лейкемии, и который приехал из маленького городка из Сицилии в Рим, проходя через Университеты из Палермо и из Неаполя, где он прошел несколько сеансов химиотерапии.
Его мать, в отчаянии, сказала мне, что она не могла говорить с сыном уже около 15 дней и что она отдала бы все, чтобы хотя бы снова услышать его голос, прежде чем он умрёт.

Так как я мне сообщили, что ребенок находился в состоянии комы, то ли из-за  распространения грибковых колоний в головном мозгу, то ли из-за токсичности проведенных терапий, я подумал, что если бы я уничтожил колонии с помощью солей бикарбоната натрия и в то же время бы питал и выводил токсические вещества из мозга при помощи глюкозных капельниц, я бы мог надеяться на регрессию симптомов.
И так оно и было. После непрерывной инфузии через капельницу бикарбоната и раствора глюкозы, к 19 часам вечера, возвращаясь из колледжа, я нашел мальчика разговаривающим со своей матерью, которая была вся в слезах.

С того момента я продолжил снова на некоторое время свой путь, и мне удавалось лечить и вылечить многих людей, особенно в течение трех лет когда я был добровольным помощником в Институте рака «Регина Елена» в Риме.
В 1990 году, хотя я был полностью поглощен работой в антидиабетическом центре, в связи с изменениями в личной жизни, я решил активизировать мои изучения и исследования в области рака, болезнь, которая всегда занимала первое место в моем уме, хотя за последние несколько лет я был вынужден пренебрегать ею.
Прежде чем начать новый курс, однако, я почувствовал необходимость более тщательно исследовать логическое содержимое медицины и онкологии, для того чтобы приобрести те рациональные, критические и самокритичные инструменты, которые бы помогли мне понять где скрываются возможные ошибки.

Я поступил на факультет философии, который закончил в 1996-м году, год в котором я начал свои контакты, на постоянной основе, с миром онкологии, пытаясь, прежде всего, показать мои теории и методы лечения, особенно в самых лучших институциональных учреждениях.
Таким образом, Министерство Здравоохранения, итальянские и зарубежные онкологические институты, онкологические ассоциации, были осведомлены о моих исследованиях и о моих результатах, не имея при этом никакого положительного ответа. Только коллеги, более или менее титулованные, которые смотрели на все сверху в низ, были способны лишь произнести волшебное слово: генетика.
«Таким образом, невозможно попасть в рай», подумал я. На самом деле, я был в почти безвыходной ситуации, с таким количеством больших идей и положительных результатах, но с невозможностью сравнить их на пациентах, страдающих от рака, в научном авторитетном контексте.

Я решил набраться терпения и продолжать получать результаты, леча пациента за пациентом, стремясь, одновременно, к тому, чтобы как можно больше людей узнали обо мне, особенно в контексте альтернативных направлений медицины, где, по крайней мере, представлялась возможным общаться со специалистами, которые уже имели критическое отношение в связи с концепциями официальной медицины.
Вот как я и начал свою навигацию в Интернете,  где очень быстро мне удалось найти  те контакты, тех друзей и единомышленников, которые позволили распространить мои теории, но, что более важно, дали мне психологическую поддержку, необходимую для продолжения моей личной борьбы с морем стерильной и официальной банальности.

Мне хотелось, чтобы мой идеологический огонь не погас, а смог бы укорениться где-нибудь. Я начал надеяться на то, что, учитывая срок действия сообщения, рано или поздно я найду способ для того чтобы меня приняли и разделили мои идеи все большее число людей.
Постепенно мне удалось ознакомить людей с моей инфекционной теорией об онкологии и выставить ее на обзор общественности посредством конференций, интервью, семинаров и конгрессов, которые значительно расширили мой радиус действия и дали мне возможность накопить значительное количество опыта и клинических данных.

Мне также дали понять, что мои терапии с растворами бикарбоната натрия, хотя и являются эффективными, нуждаются в методологической эволюции, так как некоторые виды рака не поддавались лечению, или поддавались в недостаточной мере.
При введении бикарбонат натрия перорально, в виде аэрозоля или внутривенно удавалось получить положительные результаты только при некоторых видах опухолей, в то время как при других, таких как серозный рак, рак мозга или костей, не удавалось добиться эффективного и долговечного действия.

По этим причинам, я связался с разными коллегами, особенно с интервенционными радиологами, сумев, наконец, добраться туда, где раньше это было невозможно, путем размещения соответствующих  катетеров.